Целых пять дней. Мне всё ещё сложно поверить, что это действительно происходит. Что это не плод моего воображения, не фантазия и такое заветное желание, исполненное не Эдвардом, а собственным пошатнувшимся рассудком. Казалось, обычные мысли начинают возвращаться в сознание. Я вновь понимаю их, понимаю себя, возвращаюсь к связной речи. Никаких больше таблеток, что лишали такой возможности. Но надолго ли это? Не знаю. И, честно говоря, боюсь ответа.
И вот Эд предложил посетить семейного психолога. Словно мы обычная пара, у которой возникли недопонимания и разногласия. Словно он не серийный убийца, а я — не считаю, что похожа на мужа куда больше, чем думала поначалу. Словно этот визит нам поможет. Впрочем, а вдруг? У меня нет сил спорить. Нет желания. Смотрю на дорогу вплоть до момента, как автомобиль супруга тормозит у центра психического здоровья. Напугана ли я? Согласилась ли на этот поход лишь для того, чтобы не злить Эдварда, подыграть в своём «выздоровлении»? Тоже не знаю. Наверняка могу сказать только одно: в последние дни мне легче находиться рядом с Хайдом. Быть может, это и обычное самовнушение, нежелание признавать страшное и очевидное, но мне легче, и это уже хорошо. Вне зависимости от того, каковы причины.
— В таком случае мистер Хайд должен доставить её вовремя, — мой взгляд скользит по пальцам, что Эд накрыл своими, и поднимается к его лицу. Пообещала себе быть спокойнее, милее. Попробовать, и, как знать, к чему оно приведёт? Мне просто нужно привыкнуть. Поверить, что наша жизнь — совершенно нормальная, и как бы безумно оно ни звучало, ведь это сработает? Многие живут в иллюзии своего мира, так не похожего на реальный.
Я послушно выхожу из машины и устремляюсь к ступенькам, ведущим к главному входу в высотное здание. Не потому, что должна. Потому что хочу искренне верить, что этот поход нам поможет. Поможет не бояться собственных мыслей, слов и желаний. И я касаюсь пальцами запястья супруга, тем самым пытаясь показать не только ему, но и себе, что всё хорошо. Насколько это возможно.
— Уверен, что нам стоит быть здесь?.. — поворачиваю голову к Эдварду. Дело не только в его секретах. Не только в том, что верхом опрометчивости и самоубийством было бы раскрыть все карты психотерапевту, признаться в преступлениях моего мужа. Я никогда не бывала в таких местах, хотя приёмные родители однажды и подумывали о помощи и воздействии извне. Один разговор с незнакомцем, которому необходимо обнажить всю свою душу, пугал меня и пугает по сей день.
Как жаль, что особого выбора нет. Что даже мой подтормаживающий после стольких месяцев на таблетках и, откровенно говоря, плохо справляющийся с их непривычным отсутствием мозг понимает. И поэтому уже через пару минут на лице «счастливой супруги» возникает лёгкая улыбка. Проскальзываю в заботливо приоткрытую спутником дверь. Здесь нет такого ажиотажа, как в больницах. Нет запаха, что заставляет задумываться о лечении и смерти. Даже почти нет людей.
Нас встречает приветливая медсестра на ресепшене, что кратко рассказывает о центре и интересуется целью визита. Отвечает Эдвард. Просто потому, что это он меня записал, а сама фамилию-то врача узнаю в тот самый момент, когда супруг сообщает её медсестре. И мне почти всё равно. Добровольно решила не думать о предстоящем «сеансе», не изводить себя ожиданием.
— Знаешь, — остановившись напротив нужного кабинета, оборачиваюсь к Эду, — я думала, это что-то вроде парного визита, — пожимаю плечами. Нет, Хайд говорил, естественно, что этот визит пойдёт на пользу именно мне, что это я должна поговорить с психологом и научиться вновь смеяться так искренне и задорно, как когда-то умела. Вот только как найти корень всех проблем в моей голове, так или иначе, связанный с дражайшим супругом, если он не будет участвовать в этом? Меня попросят просто пересмотреть своё отношение к происходящему? Или бежать из такого брака? Кажется, мы здесь для поиска третьего варианта.
— Хорошо… — мой голос становится тише, стоит прийти осознанию: вот-вот останусь один на один с незнакомцем, что начнёт копаться в моих мозгах. Это пугает ничуть не меньше откровений серийного убийцы, представляется чем-то подобным. Мне ведь придётся мысленно вернуться в те дни? Если Эдвард так хочет понять, что волнует его жену, что она думает и ощущает. — Только в первый раз так страшно, наверное, — с губ слетает нервный смешок. Опять же: дело не в Эде. Какой человек будет чувствовать себя комфортно, придя на приём к психологу? Сам факт прихода означает, что у тебя есть проблемы, а признавать их всегда страшно.
Глубокий вдох по ходу разворота к двери. И вот я стучу. Дожидаюсь, пока по ту сторону послышится мужской голос. Честно сказать, не разбираю самих слов: меня позвали, попросили подождать или вовсе не услышали, обратившись к кому-то другому? Не так важно, если учесть, что мы с мужем подошли ровно к назначенному времени. И я, нажав на ручку двери, отталкиваю вперёд последнюю. Ещё один вдох, переступаю через порог. Оборачиваюсь не только для того, чтобы закрыть дверь, но и чтобы взглянуть на Эдварда. Увидеть в его глазах одобрение и поддержку, которые порой в этом браке так остро необходимы не только ему самому, но и мне.
— Добрый день, — разворачиваюсь к доктору сразу, как только слышится хлопок закрывшейся двери. Ещё один вдох. Чтобы убедить саму себя, что всё в порядке. Это просто приём у психолога. Просто попытка разложить мысли по полочкам и довольно улыбнуться этому миру. Как я делала каждый день раньше, несмотря на преследующую череду невезений. Я не в полицейском участке, в конце концов, и не заявление на маньяка пришла писать. По крайней мере, пока что.