[icon]https://66.media.tumblr.com/938f54a29d28292cd5f3534bec39c9a5/tumblr_ommuxwxm2P1qkl3pqo3_500.gifv[/icon][status]Шёпотом[/status][sign]Мы с тобой шёпотом, шёпотом спрашивали "Что потом, что потом будет?"
[/sign]

... В этой тишине исчезает суть
Это ты молчишь или я кричу?
Это ты во мне или это ртуть? ...

Мне пришлось это сделать. Я этого не хотел. Не думал. Даже не пытался представить. За всей этой иллюзорностью волшебного мира, что я себе нарисовал, по итогу не было видно самого главного - боли и страданий женщины, которая всегда была рядом со мной, которую я называл своей женой. Раньше мне казалось, что она счастлива со мной. А потом выяснилось, что я просто нарисовал этот мир из таблеток, который губил ее каждый день. До ее дня рождения, до чертового ванильного тортика, я даже не догадывался о том, что творил. Проще было верить в то, что все прекрасно, идеально. Так, как я мечтал и представлял. И какое ключевое слово, спросят дорогие читатели? "Я" - наконец, смогу ответить сам себе, прежде чем мы подъедем к центре психического здоровья.
Я осматриваю Сару. Она выглядит уже не такой забитой жизнью: ее личико порозовело, и та улыбка, что я мог видеть каждый день не была уже такой выстраданной. По крайней мере я хотел бы в это верить. В то, что у нее получается быть искренней рядом со мной. Я вот могу. Улыбаюсь, и беру ее за руку легонько, одними подушечками пальцев. Пришлось научиться быть спокойным, сдержанным. Я увидел, как она боится, слезы мои были прозрением. Теперь я даже по дому передвигаюсь тихо, не говоря уже о прикосновений к супруге. Они невесомые, аккуратные. Я ни на чем не настаиваю, ничего не хочу. Не беру силой, и уж тем более не бью.
Хоть и продолжаю уходить в ночи в направление, что уже давно стало ей известно...

... Мысли рассыпаются как песок
Стрелки на часах разделяют нас
Тишина спасает от лишних слов
Но цена спасения льётся из глаз ...

- Миссис Хайд не может опоздать! - говорю я с легкой улыбкой. Совсем не издеваюсь. И хоть я познаю это, учусь, но верю, что у меня получится. И что Сара оценит, поймет, что я не со зла. Но и перестать быть собой, как по щелчку, я тоже не могу. Язык мой все еще враг мой.
Прекращаю касаться дорогой жены, глушу двигатель. Быстро выхожу из машины, огибаю ее, и открываю дверь дорогой супруге. Улыбаюсь ей, как самый настоящий джентльмен, что привез свою даму на бал. Помогаю ей выйти, закрываю машину. Аккуратно и вновь почти невесомо беру ее под руку, даже не прижимаю к себе. У моей жены есть выбор. И если она не захочет идти со мной под руку, всегда может выйти. Ты ведь не чудовище, Эдвард, но ведешь Красавицу на праздник освобождения!
... хотя то, что сейчас произойдет в закрытом здании едва ли праздником назовешь. Наверняка, Саре будут задавать неудобные вопросы. Скорее всего, даже первый вопрос: "С чем пришли?" или его производные поставят в тупик. Я не запрещал ей ничего рассказывать. Врачебная тайна, все такое. Верю в порядочность и в то, что все СМИ города завтра не узнают, чем промышляет и что делает с женой сын фармацевтического магната. И все же хочу верить в то, что Сара не расскажет всего. Я знаю, что она обижена, и что она зла. Я знаю, что она имеет на это право, но хочу верить, что все не упадет на психолога в первый же сеанс.
И тем не менее я останавливаюсь на пороге центра, не решаясь его переступить. Я как будто жду разрешения с другой стороны, что-то вроде: "Эй, ты, мудак, что посадил свою жену на таблетки и имел ее безотказную, заходи, чувствуй себя, как дома!". От таких мест меня, честно говоря, бросает в дрожь, в панику. Но я здесь не ради себя. Я здесь ради Сары. Поэтому я касаюсь ее взглядом, им же спрашиваю разрешения и ее согласия войти, и после уже мы делаем шаг в бездну вместе. Как говорится, в горе и в радости. Горя пока больше.

... Шепот твоих губ не вернуть назад
Если так, то тактами запишу
Это ты во мне или это яд?
Или это я тебя так прошу? ...

Немноголюдный центр встречает нас с медсестры, которая улыбается так широко, что на миг даже становится противно. Пришел ли я в дурку? Привел ли я сюда жену? А что, если ее прямо сейчас у меня заберут? Они вообще имеют на это право? Какого черта, я не проверил это через Интернет? И не спросил нашего семейного адвоката, что вечно нас с братом прикрывает? И почему же меня это начало волновать только сейчас? Серьезно, мистер Хайд?! Понятно, почему все достается младшему братцу! Спокойствие, только спокойствие. Улыбайся, Эд.
- Мы пришли к мистеру Коллинзу. - отвечаю я кратко на все вопросы медсестры с милейшим голоском, и после получения консультаций, принимаюсь идти со своей женой по коридору.
Мне нужно спокойствие, и хотя я уверен, что моя лебедушка что-то мне сейчас напоет, и даже будет абсолютно права, сейчас это меня не успокаивает. Я вообще едва уверен, что могу трезво рассуждать сейчас. Но должен. Должен ради Сары. И поэтому легонько глажу ее руку, пока мы идем, по, казалось, вечным коридорам.
И вот мы останавливаемся около нужной двери, я отпускаю ее руку. Смотрю в ее глаза, так, как будто вижу их в последний раз, запоминаю, осматриваю наряд, который мне понравился, любимые кудряшки, после чего выдыхаю:
- Ты можешь постучать, когда будешь готова... На прием записана ты, так что я просто подожду здесь...
... главное, чтобы меня не позвали. Иначе сдерживать себя станет невероятно сложно ...

... Мы с тобой шёпотом, шёпотом
Спрашивали что потом, что потом будет?
Шёпотом, шёпотом
Не хочу кричать о том, что мы разные люди ...

Отредактировано Edward Hyde (15 Ноя 2019 22:04:22)

Скучная, скучная работа. Дело жизни, состоящее из десятков лиц, которых не вспомнишь. Из отваживания десятков самовлюбленных павлинов от запуганных дам. Женщины вообще очень легко поддаются манипулированию. А потом всё, что остаётся психологу - наблюдать, как она, словно глупая цыпочка на одну ночь, вопит и ревёт, бьется головой о колени: "Я хочу вернуть своего мужа! Я хочу снова обрести любовь всей своей жизни!" От такой жизни загнётся любой, только если кожа у него не такая же толстая, как у меня. А она у меня толстая, как у слона. Как у огромного, неуклюжего, ебанного слона. И, если кто-то считает, что можно со мной потягаться, придётся бодать его бивнями. Ну или клыками, хер их знает, этих слонов, как у них организм устроен.

Я вижу их из окна. Потягивая виски, наблюдаю за ними. Конфетка в яркой обложке, но со вкусом говна. Сколько таких пар я уже видел? Если начну вспоминать, считать, голова опухнет. Он - респектабельный джентльмен, уверенный, видимо, в том, что он король джунглей, царь зверей, лучший хер на районе, и куда же она, деточка-глупышка от него такого милого лапоньки, денется. Трахал, небось, всё, что движется (а что не движется, тоже двигал и трахал), пока не встретил её - милую блондиночку, которая, улыбнись ей послаще, вставит в глотку хрен так глубоко, как прикажешь.

Она - сахарная блондинка, хрупкая, маленькая. Грёбанная Золушка перед балом. Девственница, что долго ждала принца. Принц вот только, мать бы его за ногу, оказался уродцем.  И послала бы Золушка такого принца куда подальше, да вот возвращаться некуда - карета превратилась в тыкву, в прежнем доме бесконечный бардак, а в друзьях даже мышей сранных уже нет - обоссались ей помогать.

И вот они топают ко мне, как две бутылки вина в магазине. Упаковка - высший пилотаж. Один раз увидел - и хочется набухаться до усрачки, чтобы потом утром проснуться с головой-ледоколом в чужой кровати и, возможно, с голой задницей. А вкус... ну какой, чёрт его дери, может быть вкус у просроченных мидий? Или у пива, в которое бомж поссал?

Сажусь за стол, царь и бог. Жду. Слышу их голоса в приёмной, сладкие разговоры. Ох ты ж! Давно уже должно быть похер, но блевать хочется. Вставить в горло два пальца и выблевать, нахер, всё съеденное за день. В первую очередь, вкусный обед.

Когда она входит, я уже сижу на своём привычном месте за столом. И открываются охренительно интересные подробности. У неё взгляд такой, будто она Алиса, в лесу потерявшаяся.  И из блага попробовала наркоты. Серьезно. Похоже, этот мудак кормил её таблетками. Глаза красные, небось рыдала белугой пару дней напролёт. Дрожит.

Ну охренеть теперь, какая радость. Приготовься, Колллинз, тебе предстоит очередной спектакль: "Не знаю, чего хочу, но хочу трахаться с мужем и быть счастливой, а разве он имеет мои мозги?". Надо бы обрадовать дамочку, сказать, что у неё совсем уже нет мозгов. Пусть не надеется.

- Садитесь, - коротко киваю на соседний диван, - вина? Джина? Виски?

В незнакомом кабинете мне некомфортно, и, наверное, это совершенно нормально. Нормально ведь? Видеть серые стены чужого помещения, что начинают морально давить. Они словно напоминают, куда я попала. Напоминают о том, что уже давно не бывала нигде кроме собственного дома и магазина. Я просто забыла, какими ещё бывают стены вокруг, если не светло-карамельными. Забыла, что кроме приятных ароматов, прохладных витрин и ярких стендов можно увидеть книжные шкафы и окно с видом на суматошный Чикаго, оказаться в обычном офисе.

Я пожалела об идее с семейным психологом ровно в тот момент, как Эдвард нашёл телефон «центра здоровья», и по ту сторону трубки послышались гудки. Ещё раз — когда пришлось выпустить его руку из своей и зайти в кабинет одной, будучи до этого свято уверенной, что сеанс выйдет совместным. Это ведь семейный психолог, не так ли? А сейчас мне выкручиваться одной. Толком даже не знаю, что делать и говорить. Не помню, каково это — быть собой, не боясь последствий за каждое неверное слово, взгляд или жест. Всё ещё привыкаю, учусь. И всё равно стараюсь быть послушной. Наперекор свободной крылатой пташке, что заперта в клетке в душе.

Как, впрочем, и сейчас. Незнакомый доктор не вызывает доверия, но когда приглашает опуститься по другую сторону стола, за которым расположился сам, остаётся ли у меня выбор? Задерживаюсь у двери всего на пару секунд. Чтобы прислушаться, убедить саму себя, что Эдвард всё ещё там — за дверью. Он никуда не денется и дождётся чудесного исцеления супруги, готовится поддержать её в этом сложном и долгом пути.

А что на счёт него? Приготовил ли психолог, чьё имя, судя по табличке на столешнице, Филип Коллинз, исцеление для Эда? Думаю, это мы ещё узнаем, но позже, а пока, сделав вперёд несколько медленных шагов и параллельно сжимая в пальцах тонкую ткань своего плаща, что перебираю от волнения, присаживаюсь на мягкий диван. Позволяет ли это выдохнуть? Пожалуй, соглашусь, что немного. Ровный пол, на котором всё равно долго не простоишь без дискомфорта, сменяется мягким сидением, удобной спинкой, к которой могу прислониться. Позволяет расслабиться. Всего на мгновение представить, что я нахожусь дома, сижу на диване со свежезаваренным чаем, к примеру. Готовлюсь что-нибудь почитать, посмотреть или просто подумать о жизни.

— Воды, если можно, — уголки губ приподнимаются в слабой улыбке. Алкоголь — внезапное предложение доктора Коллинза. И не то, чтобы оно нравится мне. Заставляет снова напрячься, даже задуматься: а вдруг это какой-то тест? Определить, есть ли у меня проблемы со спиртным или верно очерченными границами в голове. Пить со своим психиатром, в первый же сеанс, ну серьёзно? Правда, это заставляет задуматься ещё и о том, что перед выходом из дома для храбрости стоило выпить немного вина или виски. Почему бы и нет? Меня что, арестуют за желание найти в себе силы не бояться и жить?

— Мой муж за дверью, — решаю первой нарушить повисшую в кабинете тишину. — Знаете, я думала, это будет семейный приём, — делюсь собственным предположением, разочарованием, с которым столкнулась ещё в коридоре. И ведь это казалось настолько логичным — идти на приём к семейному психологу вместе с супругом. Таким простым и понятным. Почти как то, что человек дышит ртом, чтобы выжить. Бывали ли у Вас вопросы: возможно ли дышать глазом, ухом, рукой? Вот и у меня нет. Видимо, до этого часа.