Мы встали в пробку. Терпеть не могла ждать, это изводило, заставляло думать, предаваться воспоминаниям и мечтам. У меня было много приятных, из детства, когда отец любил брать нас с сестрой и возит за город, где мы говорили о великом, философствовали и просто созерцали. Мне нравилось, что родные находились рядом, что отец был таким счастливым и все время рассказывал истории из своей жизни, которые должны были чему-то нас научить. Мне было всего тринадцать, когда Диана поразила родителей своей выходкой, но она была уже взрослой, зачем эти нравоучения. Мне было страшно, что когда-нибудь я окажусь на ее месте, поэтому, наверное, я и старалась изо всех сил быть гордостью родителей.
А теперь даже смешно вспоминать это. Ведь мне казалось, что все останется по прежнему, когда я вырасту, что родители будут вечно вместе, будут любить друг друга, Диана будет доставлять им неприятности, а я буду их гордостью, той самой отдушиной, на которую можно положиться, которая будет всегда рядом и не будет доставлять неприятностей, которая найдет хорошего человека после окончания университета, выйдет замуж за него и подарит им троих внуков, если не больше. А теперь что?
Теперь я смотрю на свое отражение в стекле машины и вижу далеко не то, что я представляла себе тогда. Но я не считала себя виноватой. Или все же считала? Как это сложно. Я начинаю раздражаться, беситься, потому что ненавижу, когда чего-то не понимаю, не могу расставить все по полкам в своем сознании, когда не могу сама справится с проблемами. Я начинаю чесать руки под длинными рукавами, которые я вечно тянула пальцами вниз, дергать ногой, потому что больше не могу ждать, не могу сидеть на месте и терпеть эту тишину, которая давит. Я знаю, что мать недовольна, что она хочет исправить то, что я наделала. Но толчок ко всему этому был их развод. Я из-за него стала проводить время с теми ребятами, и если бы меня тогда не было в той тачке, я бы не был сейчас в той ситуации, в которой находилась.
- Милая, перестань, прошу. Ты отвлекаешь меня от дороги, - тихо, но строго сказала мать, а я начала злиться.
Это побочный эффект отказа от наркотиков. Все начинают казаться тебе врагами, которые думают, что с тобой что-то не так, что ты ужасна и уродлива. Стоит ли говорить, что мой внешний вид не волновал меня последние четыре года? Четыре года, три из которых я тонула в болоте, из которого меня яростно старались вытянуть, а я все время сбегала, как дикий зверек, которого хотели сделать домашним. Мать говорила, что один раз чуть не дошло до того, что я на нее набросилась. Преувеличивала, я была в этом уверена, чтобы напугать меня.
Я лишь сжала губы в тонкую линию и промолчала, хотя очень хотелось выплеснуть весь свой гнев на нее, чтобы она больше не заводила тему, чтобы уже заткнулась наконец. Я прекрасно знаю и без нее, что жизнь катиться вниз и те мечты, которые были в голове маленькой девочки, уже исчезли без следа. Губы пересохли и потрескались, и я начинаю сдирать с них кожу по кусочкам. Я изменилась, я стала другой. И эта Алисия мне не нравилась, вызывала у меня отвращение к самой себе. Такое, что иногда возникало желание просто взять и вскрыть вены, чтобы все кончилось. Слишком сложно жить без жидкости, которая погружает тебя в совершенно иной мир. Без насилия, злости и бедствий, где люди не умирают, а живут вечно, где все счастливы. Таков был мой мир, что жил в каждом косяке или порошке. И мне его не хватало.
Машина остановилась перед реабилитационным центром. Мать смотрит на меня, пока я надеваю сумку на плечо и открываю дверцу машины. Ноги уже стоят на асфальте, когда она кидает мне в спину:
- Удачи!
Пф. Готова расхохотаться в голос, но тогда она меня еще и в психушку запихнет. Нет уж, спасибо, лучше буду наркоманкой, а не сумасшедшей. В психушке я быстрее откину копыта. Можно оставить этот выход напоследок. Я закрыла дверь машины, и она укатила прочь, оставив меня одну. Какой соблазн сбежать отсюда и не подниматься наверх, где в кабинете меня ожидает мозгоправ. С другой стороны можно повеселиться и испытать его на прочность. Да, пожалуй, это будет гораздо веселее, чем если я развернусь в обратную сторону и отправлюсь бродить по улицам наедине со своими же собственными мыслями, которые могут запросто толкнуть на странные поступки. Глубокий вдох, поправляю ремень сумки на плече и захожу внутрь.
Голос с другой стороны двери дает зеленый свет, и я открываю ее. Ничего нового, все так, как я себе и представляла. Прямо как в той компьютерной игре,в которую Джек играл на выходных, где за группой туристов в горах бегали вендиго и пытались всех сожрать. Стоит мужчина около окна и отбрасывает тень на большой стол, на котором уже что-то разложено. Сейчас Алисия Корнер будет лабораторной крысой, которую будут подвергать множеству тестов на трезвость и прочее. Я забыла поздороваться, ну и фиг с ним. Будем считать, что это первый шаг к веселым часам, проведенным в этом кабинете. Я кладу сумку на стул рядом с собой и сажусь на соседний.
- Ну-с, мистер психолог, с чего вы начнете? - самой даже интересно стало в какой-то момент.
